И легендарный викинг, и герой манги К. Миуры «не одиноки» в своих мирах. В скандинавских мифах известны другие берсеркеры. Саксон Грамматик также описывает других  яростных викингов. В одиннадцатом томе манги «Берсерк» появляется весьма интересный персонаж — человекоподобное существо, обладающее сверхсилой. Позже мы узнаем, что имя ему Вьяльд и он демон. Ему принадлежит армия «черных псов» — исключительно жестоких, бешеных воинов, не знающих пощады. Вьяльд и его приспешники, как и воины-берсерки, носят шкуры собак. Во внешнем виде, а также внутренней сущности этого существа и его армии видна перекличка с обликом скандинавских берсеркеров.

Викинги также носили шкуры убитых хищников (обычно медведя или волка), правда, поверх голого тела. Несмотря на то, что образ протагониста истории также имеет свои корни в образе воина-берсеркера, Гатс и Вьяльд противопоставляются. Гатс не погряз в пороке и не служит злу. Он пытается обрести высокую, добрую цель. Гатс имеет огромный потенциал внутреннего гнева и ярости, необходимый ему для одоления врага, тогда как Вьялд уверен в своей непобедимости и играется с людьми-жертвами. Однако они сопоставляются на визуальном уровне. Автор комикса дает подсказку для такого сопоставления: демоническое существо ловит меч Гатса собственными зубами также, как некогда Гатс поймал меч Гриффита при их первом «знакомстве» (рис. 8, 9).

Рис. 8.                                                    Рис. 9.

К. Миура показывает власть и влияние материализованного, чистого зла над человеком (рис. 10, 11). Гатс, как говорилось выше, ощущает в себе злое начало, что вновь демонстрирует визуальная метафора на рис. 11. Лапа Зодда нависает над героем. Образ демона волнует его. Гатс не может поверить в пророчество Зодда о смерти от рук лучшего друга (рис. 10). Также он чувствует власть зла в своей душе, пытается ей противостоять [2, т. 11, гл. 3, с. 51–52].

Рис. 10.                                                        Рис. 11.

Вводя такого персонажа, К. Миура дает понять, что внешнее сходство героев не приравнивает их. Вьялд был человеком, добровольно перевоплотившимся в «несокрушимое» человеческой силой зло, демона. Каждый демон в мире «Берсерка» принес в жертву самого дорогого и любимого человека, чтобы обрести желанную власть, дабы исполнить свои желания и мечты. Автор показывает личностную деградацию, используя образ скандинавского воина-берсеркера, хаотично-темного по своей природе. Так, во вселенной «Берсерка» есть некая точка невозврата, когда человек продает свою человечность, доверившись сладостным обещаниям прислужников Идеи Зла. Продать личную волю и свободу легче, когда в тебе лишь жалость к себе и духовная слабость, когда не осталось добра — таков авторский посыл читателю. Неслучайно в «отвергнутой» главе арки нам демонстрируется красивая метафора (рис. 12, 13).

Рис. 12                                             Рис. 13.

Последняя слеза исчезающего человека (который вот-вот перевоплотится в монстра) превращается в бехелит — артефакт, призывающий Длань Господа. Во время отчаяния и пика ненависти бехелит принимает форму искаженного, уродливого лица с кровавыми слезами. Являясь символом судьбы и неизбежности, бехелит тем не менее не сработает, пока этого не пожелает его хозяин.

Во время «Затмения», когда Гриффит, единственный друг Гатса, принес в жертву всех боевых товарищей для перевоплощения в «ангела» (божественную сущность Фемто, прислужника Идеи Зла), Гатс в гневе и ненависти отрубает себе левую руку (которую демон защемил в своей пасти), не в силах смотреть на насилие над возлюбленной. Отрубив руку, герой стремится поразить переродившегося Гриффита, словно игнорируя его новый внеземной статус и абсурдность самого сопротивления. Этот поступок Гатса символизирует его ненависть к своей и — глобально — человеческой беспомощности и слабости. В этом жестоком моменте проявляется подлинная сущность главного протагониста К. Миуры. Если Старкада лишают двух рук, чтобы он обрел человеческий облик и сравнялся со смертными, то Гатс сам лишает себя конечности, чтобы превозмочь человеческую природу и дать отпор злу. Гатс не желает мириться с мыслью о том, что он не может противостоять божественному (или демоническому — во вселенной К. Миуры это не имеет значения) противнику, не желает терпеть свою слабость, бояться и отступать. Это глобальный протест всего произведения: божественный фатализм отвергается главным героем, доказывая его победу и — главное — наличие свободной воли человека, существование выбора. После финального эпизода «Золотого века» Гатс постепенно теряет человеческий облик. В нем оживает Зверь (что далее проявляется в изменении формы чудесного доспеха — шлем обретает голову волка или дикого, бешеного пса). Мы ощущаем героя безумцем (рис. 15). Его личность «раскололась» на звериную и человеческую составляющие (рис. 14, 15).

Рис. 14.                                                 Рис. 15.

На пятом фрейме рис. 15 герой при воспоминании о дне затмения произносит оборванные фразы с безумной улыбкой. Однако преобладание животного начала дает герою шанс победить в схватках с демонами (рис. 14, 15).

Предназначение героев

Каково предназначение скандинавского и комиксного героев? Как известно, мифология древних зиждется на идее судьбы и предрешенности всего и вся. Сам мир и свет в мифологии викингов имеет известный конец — Рагнарёк. Интересно, что в скандинавском эсхатологическом мифе конец света начинают хтонические чудовища — волки Фенрир, Сколь и Хати. В сокрушении богов и мира людей участвует и огромный пес Гарм. К. Миура явно заимствует скандинавский образ волка как символ смерти и хаоса.

Важен образ волка в характеристике персонажа манги как ключевой момент раскола его личности, идущий еще с детства. В тексте «Саги об Инглингах» для нас важно сравнение берсерков с бешеными собаками и волками. В комиксе образ волка соотносится с Гатсом несколько раз. Впервые Гатс встречает волков еще в детстве, это показано в событиях четвертого тома. Маленький Гатс, убегая от преследования наемников, вынужден сражаться со стаей волков, будучи серьезно раненым, уставшим от погони [2, т. 4, гл. 2, с. 76–79; с. 80; с. 82]. А.А. Бондаренко выдвигает предположение об охоте на волков, которая «выступала одним из возрастных посвящений в военную общину. Только после охоты на волков юноша совершал символическое преобразование в «воина-волка»» [14, с. 154]. Своего рода инициацию проходит и герой комикса (рис. 16, 17).

Рис. 16.                                                     Рис. 17.

Конечно, оборона от дикого зверя не равна процессу охоты на него, но такая параллель все равно оказывается значимой. Так, именно после этого в личности героя обнаруживается внутренний конфликт: противоборство звериной, бессознательной стороны и человеческой, сознательной. Автором показана смена эмоций и мыслей героя. Так, на рис. 16 маленький Гатс смиряется с приближающейся смертью, об этом говорит его равнодушное лицо и внутренний диалог: «Вот и всё… Больше никаких… неприятностей. Да?» [2, т. 4, гл. 2, с. 77–78]. Однако после нападения волков в мальчике просыпается «берсеркер»: изможденный погоней и убийством «отца», ребенок находит в себе силы дать отпор стае. На первом фрейме рис. 17 мы вновь видим звериный оскал героя. Гатс с детства вынужден проявлять в себе гнев на свою — шире — человеческую слабость, звериную ярость. Он не любимец судьбы (в противовес избраннику судьбы, антагонисту Гриффиту).

Продолжая тему предназначения, вернемся к скандинавскому герою. Разберем подробнее эпизод предательства Старкада своего короля. Незавидная судьба Старкада была продиктована верховным асом Одином. «Старкад, дабы завоевать расположение Одина, умертвил по его повелению своего вождя, норвежского короля Викара…, удавив его и поразив мечом» [46]. Саксон Грамматик так описывает это событие: «Один захотел, чтобы Викар погиб мучительной смертью. При этом, не желая совершать этого открыто, он подарил Старкадеру, уже тогда отличавшемуся необычайно высоким ростом и статью, не только отважное сердце, но также и умение сочинять стихи, надеясь, что благодаря этому он сможет с большей для себя пользой воспользоваться его услугами для совершения задуманного им убийства короля. Он надеялся, что именно таким образом Старкадер отблагодарит его за оказанную ему честь. По этой же причине Óдин подарил ему и жизнь, равную трем человеческим жизням, поставив, однако, условие, что за это время он должен совершить такое же количество позорных поступков. Иными словами, чтобы продлить свою жизнь, он должен был совершать преступления» [1]. То есть мы видим, что Один даровал Старкаду дар поэзии и долголетие в обмен на исполнение мстительной воли бога. Принимая эти божественные блага, Старкад отказывается от собственной воли. Чтобы жить, ему нужно убивать; быть прославленным, но порочным воином.

Герой же К. Миуры, как было сказано выше, своими поступками утверждает существование свободной воли. Гатс презирает «богов» своего мира. Так, отрицая родство Гриффита и Длани Господа, Гатс агрессивно кричит посланникам Идеи Зла: «Не смей меня дурачить! Затащил нас черт знает куда … И несет эту ахинею! У него нет ничего общего с вами, уроды!» [2, т. 12, гл. 91, с. 132–133]. Ярость героя детерминирована верой в друга (рис 18, рис. 19).

Рис. 18.                                                Рис. 19.

Протест и несогласие Гатса выражаются и в том, что он пытается достичь Гриффита, карабкаясь по высокой башне в виде руки (визуальная метафора Длани Господа, рис. 18). Полное разделение и дистанция между центральными героями показаны огромным расстоянием ввысь. Безоговорочное и окончательное разобщение с Гриффитом Гатс (опять же) пытается яростно устранить, не веря в грядущее предательство близкого человека (рис. 19).

Образ Гатса сопоставим с образом  американского супергероя (в мире темного фэнтези это сближает его с образом Ведьмака в какой-то степени): еще в битве с Вьялдом он говорит себе, что искоренит этих ужасных существ: «Несмотря ни на что… Я должен свести с ним счеты… со всеми ними… Собственным мечом!» [2, т. 12, гл. 6, с. 19]. В двенадцатом томе, в начале главы «Воины сумерек», Гатс и Джудо обсуждают свои планы на будущее. Джудо признается, что чувствует себя «соколом» и хочет ухаживать за Гриффитом: «Я мог бы сколотить разбойничью шайку из тех, кто тут есть. Если у меня получится… Мы бы позаботились о Гриффите, ведь он такой только один» [2, т. 12, гл. 2, с. 32]. На нерешительный ответ Гатса «Тогда… я тоже с вами…» товарищ героя возражает: «Ты уже от нас ушел. К тому же, это уже не твоя обязанность». Джудо (как и читатель) осознает, что Гатс сделал рывок в своей жизни: уйдя из отряда Гриффита, Гатс доказал Гриффиту и себе, что может быть ему другом, т.к. он имеет свой путь, независимый от чьей-либо воли. Герой достигает той самой «индивидуализации»: осознает Самость, обособляется от массы людей, стремится к самореализации. Отправляясь в странствия и тренируясь, Гатс осознает, что он сильнее любого мечника. После встречи с Зоддом и Вьялдом Гатс, с одной стороны, хочет испытать свою силу в схватках с демонами. С другой стороны, у него появляется мечта: желание истребить нечисть, сеющую насилие, издевающуюся над слабыми людьми. Потому Джудо продолжает свою мысль, подчеркивая исключительность мечника: «А ты другой. Ты начал собственную войну, верно?» [2, т. 12, гл. 2, с. 34]. Во время беседы к Гатсу подбегают наемники, оставшиеся верные банде Сокола. Они просят его возглавить их и не покидать, видя в нем заботливого командира, нового лидера [2, т. 12, гл. 2, с. 36]. Также Гатс обретает любовь — Каску, дав ей обещание отныне не покидать ее. К концу двенадцатого тома герой взрослеет и путь, начинающийся с одиночества, бессмысленных скитаний и самоотрицания, завершается просветлением, приобретением друзей, любви, осознанной жизненной цели: «Мое место и вправду было здесь. Я был слишком глуп и упрям, чтобы это замечать… Но то, на что я тогда надеялся, было здесь… Тогда… Почему до меня все доходит… Когда уже все потеряно… [герой испытывает чувство вины за искалеченного и немощного Гриффита]» [2, т. 12, гл. 6, с. 39]. Встреча с Гриффитом меняет жизнь Гатса к лучшему. Гатс взрослеет и приобретает то, о чем мечтал. Конфликт с Гриффитом, желание стать ему другом — начало осознанной жизни героя. Из агрессивного, неприступного «мальчика-зверёныша», привыкшего выживать и «махать мечом» получается сильный, непоколебимый воин. Однако неизгладимые внутренние травмы, убеждения героя о вечной борьбе, постоянные доказательства себе своей силы, внутренний гнев на слабость и насилие делают Гатса берсерком. Так К. Миура добивается неоднозначности персонажа.

Выводы

«Берсерк» выделяется из произведений современной массовой культуры. Оригинальным и сложным стилем рисования, размахом авторского замысла, продуманностью мрачной вселенной и детализацией, удручающим и шокирующим концом первой арки он заметно выделяется на фоне небольших проектов с весьма локальным сюжетом и замыслом. Вместо традиционного пути воина, идущего к своей славе, и обретения своего Я, Самости, К. Миура показывает сломленного героя, который постепенно превращается в зверя. Мы наблюдаем трансформацию архетипического образа воина. Мангакой переосмыслены важнейшие мотивы архетипов: рождение, инициация, путь и т.д. Аспект психического  является самым значимым в оценке персонажа.

Сопоставление с образом Старкада (его описания с комментариями дает нам Саксон Грамматик в своем героико-эпическом произведении) показывает нам оригинальную интерпретацию японским автором этого образа легендарного берсеркера. В основе феномена берсеркерства лежат такие доминанты, как тотальный гнев, ярость, жажда жизни. Как и скандинавским воинам, невменяемое состояние, буйство и свирепость дают Гатсу преимущество в сражениях, победу над сильным врагом. Возможно, Старкад являлся даже прототипом Гатса. К. Миуру могла привлекать неоднозначность, «серость» героя. Так, викинг славен своими подлыми поступками (он жаждет жить и потому убивает), однако известен и положительными чертами: «Старкадер обычно всегда приходил на помощь тем, кто в беде, и очень часто то, что изначально складывалось весьма неблагополучным образом, благодаря его вмешательству заканчивалось вполне счастливо» [1]. «Темный» легендарный  скандинавский герой позволил К. Миуре вложить новые смыслы в тип берсерка. К. Миура смог войти в ряд авторов, создающих мрачные миры, ставящих в центр яркого антигероя. В 1990-е популярность антигероя-безумца была еще не так очевидна, как сейчас.

Воин-зверь, в своей природе содержащий компонент архаичного гнева, привлек японского автора. Сравнив внешность Старкада и Гатса (в нашем анализе показано то, как К. Миура, следуя традициям японского комикса, конструирует облик Гатса) и аналогичные этапы их истории (сюжетные мотивы), мы приходим к выводу, что Гатс является «вынужденным» берсеркером. Возможно, в этом просматривается авторская критика современного общества, построенного на насилии, подавлении и унижении личности.

Удивительно, но сам Старкадер не выносил зверского, некультурного поведения других берсеркеров. Так, Саксон Грамматик описывает эпизод, в котором Старкад вызвал на бой девять могучих берсеркеров из-за их воя и некультурного поведения: «По его словам, подобным образом ведут себя только мужи изнеженные и женоподобные, выдавая тем самым свою распутную несдержанность» [1]. Старкад, являясь детищем хаоса, был «вписан» Тором (ас отрубил ему лишние руки) в мир людей. Герой сам желал обрести человеческий облик, соблюдая нормы культуры (например, Старкад также спас девушку, которую хотели изнасиловать). Гатс также презирает насилие, издевательства и глумление. Осознавая себя сначала кровавым наемником, а потом воином, способным истребить демонов, в конце «Золотого века» психика героя деформируется, вырывается внутренний Зверь, материализованное зло Гатса. Становясь, казалось бы, традиционно светлым воином-защитником, герой комикса выбирает путь мести, прибегая порой к аморальным способам ее осуществления.

Так, трансформация образа скандинавского берсеркера, сюжетных мотивов в истории Старкада проходит через весь сюжет комикса. К. Миура, выводя персонажа-двойника Гатса (внешне похожего на скандинавских берсерков), показывает их сущностную противоположность. Ощущая демоническую сущность в себе (что демонстрируют визуальные метафоры), Гатс борется с внутренним злом (отвергая, ко всему прочему, идею судьбы и всеобщей предрешенности их мира).

Одним из самых значимых мотивов в истории скандинавского и комиксного героев является лишение рук (руки). В Гатсе, отрубающем себе руку, мы видим сильного, несгибаемого человека. Этот поступок символизирует его ненависть к своей и — глобально — человеческой беспомощности и слабости. В этом жестоком моменте — сущность главного протагониста К. Миуры. В этом мы видим новый авторский посыл.  Утверждается возможность человеческой борьбы, противления против злой власти. Герой, пережив изнасилование и предательство отчима в детстве, зациклен на идее вечной борьбы и независимости. Подобно греческому Прометею, Гатс противостоит воле богов его мира, оспаривая их статус и слова о всеобщей предрешенности. Это глобальный протест всего произведения: божественный фатализм отвергается главным героем, доказывая победу и — главное — наличие свободной воли человека, существование выбора.

Мотив инициации также трансформируется. Убивая «отца», Гатс сталкивается с волками. Как у истинного берсеркера, внутри ребенка просыпается внутренний зверь, что демонстрирует мимика и, далее, постоянное рычание и оскал героя. Однако, если скандинавские викинги поклонялись хищнику и сознательно уподоблялись ему, то в Гатсе этот травмирующий образ существует в подсознании.  Внутренний зверь впервые просыпается в герое во время эпизода искаженной «инициации» героя. Скандинавский образ волка, пса (как символ хаоса и тьмы) заимствуется  автором. Внутреннее зло и бессознательное героя принимают облик волка или бешеного пса.

Умело использованные архетипические образы дают возможность авторам создавать собственные миры. Миромоделирование К. Миуры начиналось с конструирования центрального образа — Гатса. Автор хотел создать «разгневанного» и сложного героя. Вокруг образа Черного мечника конструируется мрачная фэнтезийная вселенная. К. Миура кропотливо конструирует свою космологию, основываясь на традиционных мифах и архаичном эпосе, переосмысляя их. Судя по всему, японец был увлечен юнгианством и философией психоанализа. Так, в центре вселенной «Берсерка» — Идея Зла. Это «желанный бог», материализованное зло, ожившее и осмыслившее себя коллективное бессознательное. Ее соткали мысли людей, ищущие причины своих страданий от собственных злодеяний. Нельзя не заметить, что К. Миура вдохновлялся идеями американского писателя Г. Лавкрафта. Миры Г. Лавкрафта показывают торжествующее зло и человеческий ужас. Человек же не в силах противостоять монстрам, ощущая себя слабым и зависящим от их воли. Эпизод «Затмения» К. Миуры вызывает у читателя ужас, отвращение, ощущение всеобщей беспомощности человека. Если герой в мифах Ктулху восстает и борется, то это выглядит абсурдным, борьба приносит только трагедию. К. Миура также показывает нам одинокого и отчужденного Черного мечника, измученного и физически, и психически. В схватках с демонами, погрязая в ненависти и гневе, он постепенно теряет человеческий облик и сам становится злом. Именно через обращение к воину-берсеркеру К. Миуре удалось реализовать свои грандиозные замыслы, оставить след в «темной», «ужасной» литературе.

Автор: Екатерина Фокина

<<Часть 1

I. Источники: 

1. Грамматик, С. Деяния данов: В 2 томах. I—XVI книги / Пер. А.С. Досаева. – М.: Русская панорама; «SPSL», 2017. – URL: https://knigogid.ru/books/820820-deyaniya-danov-tom-1/toread (дата обращения: 14.05.2021).
2. Миура, К. Берсерк // The Berserk World. – URL: https://www.berserkworld.org/manga.html (дата обращения : 14.05.2021).
3. Сага о битве на Пустоши // Исландские саги / Пер. А.А. Циммерлинга. – Москва: Языки русской культуры, 2000. – С. 45–46.
4. Стурлусон, С. Круг Земной. – Москва: Ладомир, Наука, 1995. – 688 с.

II. Исследования:

1. Аверинцев, С.С. «Аналитическая психология» К.-Г. Юнга и закономерности творческой фантазии // Вопросы литературы. – 1970. – № 3. – С. 113–143.
2. Алиев, Р.Т. Мотив инициации как структурный элемент мифологического в комиксе // Теория и практика общественного развития. − 2014. − № 19. − С. 182−185.
3. Анисимова, Е.Е. Лингвистика текста и межкультурная коммуникация (на материале креолизованных текстов). – Москва: Издательский центр «Академия», 2003. – 128 с.
4. Анищенко, А.В. Комикс как тип видеовербального дискурса // Вестник Московского государственного лингвистического университета. − 2009. − № 59. − С. 116−122.
5. Архетипический образ // Словарь аналитической психологии / Э. Сэмуэлс // Slovar. cc. – URL: https://slovar.cc/psih/analit/2481185.html (дата обращения: 30.05.2021).
6. Барт, Р. Риторика образа / пер. Г.К. Косикова // Избранные работы. Семиотика. Поэтика. – Москва: Прогресс, 1989. – С. 297–319.
7. Батурин, Д.А. Фэнтезийный идеал героя // Вестник ТвГУ. Серия философия. – 2012. – № 3. – С. 166–171.
8. Бернацкая, А.А. К проблеме «креолизации» текста: история и современное состояние // Речевое общение: специализированный вестник. – 2000. – №3 (11). – С. 104–110.
9. Берсеркер // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 86 т. (82 т. и 4 доп.). – Т. IIIa. – Санкт-Петербург, 1891. – С. 586.
10. Большакова, А.Ю. Архетип, миф и память литературы // Архетипы, мифологемы, символы в художественном мире писателя: материалы международной заочной научной конференции. – Астрахань: Издательский дом «Астраханский университет», 2010. – С. 11.
11. Большакова, А.Ю. Литературный архетип // Литературная учеба. – 2001. – № 6. – С. 169–173.
12. Большакова, А.Ю. От сущности к имени: теории архетипа. – Ульяновск: Ульяновский ГТУ, 2010. – 207 с.
13. Большакова, А.Ю. Теория архетипа и проблемы коммуникации // Практика коммуникативного поведения в социально-гуманитарный исследованиях. Материалы II международной научно-практической конференции. – Пенза: Социосфера, 2011. – С. 77–88.
14. Бондаренко, А.А. Культ воина-зверя у правящих сословий древних киммерийцев, скифов, сарматов // Colloquium Heptaplomeres. – 2014. – С. 153–162.
15. Винтерле, И.Д. Современное фэнтези как мультижанровое культурное явление // Вестник нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. – 2011. – № 6 (2). – С. 93–96.
16. Галичкина, Е.Н. Характеристики компьютерного дискурса // Вестник ОГУ. – 2004. – № 10. – С. 55–59.
17. Головина, Л.В. Влияние иконических и вербальных знаков при смысловом восприятии текста: специальность 10.02.19: автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук. – Москва, 1986. – 21 с.
18. Горбылев, А.М. Синтоистская традиция воинских искусств // Синто — путь японских богов. – Санкт-Петербург: Гиперион, 2002. – С. 601–624.
19. Гринберг, И.С., Сухов А.А. Проблема хронотопа в комиксе // Человек в мире культуры. − 2013. − № 3. − С. 51−57.
20. Денисова, А.И. Семиотика в манга и аниме // Вестник ТГУ. – 2014. – № 12. – С. 1–5.
21. Емельяненко, А.В. Комикс как объект исследования в работах отечественных ученых // Вестник ДонНУ. Филология и психология. – 2019. – № 1. – С. 12–19.
22. Завьялова, Д. История комикса // Электронный журнал «Циркуль». – URL: https://vgasu.ru/attachments/oi_yanushkina_01.pdf (дата обращения: 20.03.2021).
23. Зиганьшин, Р. Военный этикет самураев // Историческая психология и социология истории. – 2010. – № 2. – С. 125–151.
24. Зимина, С.С. Сравнение американских и японских комиксов, начиная с истории и индустрии, заканчивая графическими и сюжетными различиями. – URL: www.zhurnal.lib.ru/z/zimina_s_s/manga.shtml (дата обращения: 15.04.2021).
25. Злотникова, Т.С. Архетип как код массовой культуры // Ярославский педагогический вестник. – 2015. – № 6. – С. 195–203.
26. Злотникова, Т.С. Гендерный и возрастной аспекты архетипа современной массовой культуры // Ярославский педагогический вестник. – 2002. – №4 (33). – С. 1–10.
27. Ибатуллина, Г.М. Архетипическая диада Певец – Воин в контекстах литературы и культуры // Вестник Удмуртского университета. Серия история и филология. – 2017. – Т. 27. – № 3. – С. 343–351.
28. Иванов, Б.А. Введение в японскую анимацию // Wikireading.ru. – URL: https://culture.wikireading.ru/61732 (дата обращения: 07.03.2021).
29. Иванова, Е.В. Мифотворчество XX века: к проблеме определения нового культурного героя // Вестник ОГУ. – 2006. – № 7. – С. 110–114.
30. Иванова, Е.В. Трансформация понятия «герой» в произведениях Джо Аберкромби // Изв. Сарат. ун-та. Нов. сер. Сер. Филология. Журналистика – 2020. – Т. 20. – № 4. – С. 478–482.
31. Исаева, О.А. Эволюция стиля ранних графических романов Англии и США // Вестник СПбГУКИ. – 2016. – № 2. – С. 165–168.
32. Карлейль, Т. Герои, почитание героев и героическое в истории. – Москва: Эксмо, 2008. – 864 с.
33. Катасонова, Е.Л. Японская комикс-культура: на пути к покорению мира // Япония, открытая миру. – Москва: АИРО-ХХI, 2007. – C. 282–304.
34. Кирнозе, З.И. Психологические подходы к литературе и искусству // Культурология: Дайджест. – 2012. – № 1. – С. 116–128.
35. Конрад, Н.И. Синтаксис японского национального литературного языка. – Москва: Изд-во иностр. рабочих в СССР, 1937. – 375 с.
36. Кошкарова, А.Ю. Архетипический образ как основа формирования ментальности, URL: https://www.rusnauka.com/16_ADEN_2011/Philosophia/4_88895.doc.htm (дата обращения: 01.06.2021).
37. Крюкова, О.С. Архетипический образ // Фонд знаний «Ломоносов». – URL: https://www.lomonosov-fund.ru/enc/ru/library:0129919 (дата обращения: 14.05.2021).
38. Леонов, В.Ю. Основные особенности символико-графической системы манга и аниме // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. – 2013. – № 2 (28). – Ч. I. – C. 115–118.
39. Леонов, В.Ю. Основные аспекты формообразования манга, ее виды, художественно-технологические этапы создания и специфические особенности производства // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. – 2012. – № 11 (25). – Ч. II. – C. 119–122.
40. Леонов, В.Ю. Проблемы развития манга и аниме в художественной культуре Японии второй половины XX — начала XXI века: специальность 17.00.04: автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата искусствоведения. – Москва, 2015. – 30 с.
41. Лестев, А.Е. Архетип воина в шаманской традиции воинской культуры Японии // Вестник казанского государственного университета культуры и искусств. – 2015. – № 2. – С. 17–19.
42. Максимова, В.П. Роль вербально-визуальной метафоры в графическом романе // Наука и современность. – 2014. – № 33. – С. 162–166.
43. Магера, Ю.А. Образы подростков в манге // Мангалекторий. – URL: https://mangalectory.ru/yuki-maguro (дата обращения: 01.06. 2021).
44. Манга в Японии и России: Субкультура отаку, история и анатомия японского комикса / авт.-сост. Ю.А. Магера. – Москва: Фабрика комиксов, 2015. – 352 с.
45. Мелетинский, Е.М. Аналитическая психология и проблема происхождения архетипических сюжетов. // «Российский государственный гуманитарный университет»: [сайт] – URL: https://ap.rsuh.ru/article.html?id=1941746 (дата обращения: 01.06.2021).
46. Мелетинский, Е.М. Ётуны // «Мифы народов мира»: энциклопедия. Электронное издание / С.А. Токарев. – 2009. – URL: https://www.indostan.ru/biblioteka/knigi/2730/3412_1_o.pdf (дата обращения: 14.05.2021).
47. Мелетинский, Е.М. О литературных архетипах. – Москва: Изд-во РГУ, 1994. – 136 с.
48. Мельничук, Т.А. Реализация текстовых стратегий в графическом романе на примере графического романа А. Шпигельмана // Научный журнал КубГАУ. – 2012. – №78 (04). – С. 32–35.
49. Нефёдова, Л.А. Когнитивные особенности комикса как креолизованного текста // Вестник ЮУрГУ. Серия «Лингвистика». – 2010. – № 1 (117). – С. 4−9.
50. Нитобэ, И. Бусидо — душа Японии / Пер. Е. Федорова // Шотокан Каратэ-До. Школа Михаила Степина: [сайт]. – URL: https://mosbudokan.ru/public/bushido0.html (дата обращения : 06.06.2021).
51. Осьмухина, О.Ю., Рясимович К.И. Синтез комикса и нуар-стилистики в серии графических романов Ф. Миллера («Город грехов»): к проблеме реинтерпретации // Филологические науки. Вопросы теории и практики. – 2018. – № 3 (81). – С. 49–52.
52. Проханов, Д. «Медиа альманах». Возникновение и развитие манга. – URL: https://docplayer.ru/29193461- Vozniknovenie-i-razvitie-manga.html (дата обращения: 10.04.2020).
53. Петев, Н. И. Инициастический аспект мифологии древних германцев // Научные ведомости. – 2019. – Т. 44. – № 1. – С. 93–101.
54. Савицкая, Т. Фэнтези: подтекст экспансии жанра // ИНТЕЛРОС – Интеллектуальная Россия. – URL: https://www.intelros.ru/subject/figures/tatyanasavickaya/23645-fentezi-podtekst-ekspansiizhanra.html (дата обращения: 11.05.2020).
55. Сайкова, Ю.А. Формирование классических представлений о герое // Научные ведомости. Серия: Философия. Социология. Право. – 2019. – Т. 44. – № 2. – С. 338–343.
56. Самутина, Н. Японские комиксы манга в России: введение в проблематику чтения // Новое литературное обозрение. – URL: https://www.nlobooks.ru/magazines/novoe_literaturnoe_obozrenie/160_nlo_6_2019/article/21799/ (дата обращения: 10.04.2020).
57. Сато, Х. Самураи: История и легенды // Энциклопедия культур Deja Vu. – URL: https://ec-dejavu.ru/s/Samurai.html (дата обращения: 02.06.2021).
58. Седова, М.А. Комиксы манга как культурный феномен Японии // Научный старт 2018. – 2018. – С. 88–92.
59. Семакина, А.А. Литературные архетипы как основа женских образов в романной трилогии И.А. Гончарова («Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв»): специальность 10.01.01: диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. – Москва, 2017. – 146 с.
60. Соболев, Д.М. Архетипы без Юнга. Из глубин психоанализа к поверхности массовой культуры // Вопросы литературы. – 2009. – № 3. – С. 165–208.
61. Соколова, А.В. Ономатопоэтика как элемент графической стилистики // Вестник МГЛУ. – 2015. – № 11. – С. 171–188.
62. Сорокин, Ю.А., Тарасов Е.Ф. Креолизованные тексты и их коммуникативная функция // Оптимизация речевого воздействия. – Москва: Высшая школа, 1990. – С. 180–186.
63. Степанова, О.А. Японские манга и анимэ: ошибочная трактовка терминов в РФ // Культура и современность: метаморфозы трансформации и развития. – 2019. – С. 72– 84.
64. Столярова, Л.Г. Комикс как тип дискурса // Известия Тульского государственного университета. Гуманитарные науки. − 2009. − № 2. − С. 278−284.
65. Сторчак, В.М. Архетип и ментальность в контексте религиоведения: специальность 09.00.06: диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук. – Москва, 2017. – 146 с.
66. Сычев, И.Ю. Герой комикса и герой комикс-культуры // Челябинский гуманитарий. – 2011. – № 4 (17). – С. 99–103.
67. Тулякова, Е.И., Редькина И.А. Особенности редактирования российских комиксов в стиле манга // Текст. Книга. Книгоиздание. – 2016. – № 2. – С. 131–143.
68. Фаустов, А.А. Архетип // Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий / под ред. Н.Д. Тамарченко. – Москва: Издательство Кулагиной; Intrada, 2008. – С. 24.
69. Фетисова, Т.А. Фэнтези – феномен современной культуры. Обзор // Культурология. – 2017. – № 2 (81). – С. 179–192.
70. Цыркун, Н.А. Комикс и кинематограф: общий генетический код // Артикульт. – 2013. – № 9 (1). – С. 4–10.
71. Чернец, Л.В., Исакова И.Н. Персонаж // Лингвокультурологический тезаурус «Гуманитарная Россия». – URL: https://www.philol.msu.ru/~tezaurus/library.php (дата обращения: 03.02.2021).
72. Чудинов, В.А. Цивилизация: менталитет, архетип, природа // Материалы к IV Международной Кондратьевской конференции. 15-16 мая 2001 года. Международный фонд Кондратьева. – Москва, 2002. – С. 209–210.
73. Шарипов, Е.А., Шульгин Д.В. Стилистические приемы, используемые при создании персонажей графических романов // Язык. Культура. Личность. – 2020. – С. 200–206.
74. Шмакова, Н.Н., Станишевский К.В. Повседневная жизнь самураев в феодальной Японии // Человек, образ, слово в контексте исторического времени и пространства. – 2015. – С. 79–82.
75. Юдин, Л.А. Драматургический потенциал графического романа // Уральский филологический вестник. – 2014. – № 5. – С. 317–323.
76. Эко, У. Миф о супермене // Роль читателя: исследование по семиотике текста. – Санкт-Петербург: Симпозиум, 2007. – С. 177–206.
77. Юнг, К. Г. Архетип и символ. – Москва: Ренессанс, 1991. – 304 с.
78. Юнг, К. Г. Божественный ребенок. – Москва: Олимп, 1997. – 400 с.
79. Юнг, К. Г. Проблемы души нашего времени. – Cанкт-Петербург: Питер, 2019. – 336 с.
80. Юнг, К. Г. Психология бессознательного. – Москва: Канон, 1994. – 320 с.
81. Элбакян, Е.С. Российская интеллигенция: ментальность и архетип // Наследие русской интеллигенции. – URL: https://narusin.ru/elbakyan-e-s-russian-intelligentsia/ (дата обращения: 05.06.2020).
82. Ayala, R., Palacio O. The fall and ascent of the White Hawk: semiotic analysis of Griffith, antagonist in «Berserk» // ResearchGate. – URL : https://www.researchgate.net/publication/344399071_The_fall_and_ascent_of_the_White_Hawk_semiotic_analysis_of_Griffith_antagonist_in_Berserk (дата обращения : 04.06.2021).
83. Gravett, P. Manga: 60 Years of Japanese Comics. – Laurence King Publishing, 2004. – 176 p.
84. Kuchma, N. Transhuman and Posthuman in Popular Culture on the Basis of Miura Kentaro’s Berserk / C.A. Hornbuckle, J.S. Smith, W.S. Smith // Phenomenology of the Object and Human Positioning. Analecta Husserliana (The Yearbook of Phenomenological Research). – Vol. 122. – URL: https://doi.org/10.1007/978-3-030-66437-4_12 (дата обращения: 01.06.2021).
85. MacWilliams, M. W. Japanese Visual Culture: Explorations in the World of Manga and Anime. – M. E. Sharpe, 2008. – 352 p.
86. McCloud, S. Understanding Comics: The Invisible Art. – Kitchen Sink Press, 1993. – 222 p.